Ф хайек дорога к рабству краткое содержание. "Каким будет мир после войны?"

05.01.2024 Окна и двери

Фридрих Август фон Хайек
ДОРОГА К РАБСТВУ
Монография

Перевод М.Б. Гнедовского , 1990
[ Первая публикация: "Вопросы философии" , 1990--1991г. ]
Редактор Ц.С. Гинзбург
Мл. редактор А.Я. Филимонова
Корректоры А. С. Рогозина

Хайек Ф.А. фон, Дорога к рабству: Пер. с англ. / Предисл. Н.Я. Петракова. -- М.: "Экономика", 1992. -- 176 с.
ISBN 5--282--01501--3
ББК 65.9(4а)
Х15
Сдано в набор 28.03.91. Подписано в печать 04.06.91.
Тираж 10 000 экз.
Издательство "Экономика", 121864, Москва, Г-59, Бережковская наб., 6

Социалистам всех партий

Свобода, в чем бы она ни заключалась, теряется,
как правило, постепенно.
Давид Юм

Предисловие

Когда профессионал, занимающийся общественными науками, пишет политическую книгу, его долг -- прямо об этом сказать. Это политическая книга, и я не хочу делать вид, что речь идет о чем-то другом, хотя мог бы обозначить ее жанр каким-нибудь более изысканным термином, скажем социально-философское эссе. Впрочем, каким бы ни было название книги, все, что я в ней пишу, вытекает из моей приверженности определенным фундаментальным ценностям. И мне кажется, что я исполнил и другой свой не менее важный долг, полностью прояснив в самой книге, каковы же те ценности, на которые опираются все высказанные в ней суждения.

К этому остается добавить, что, хотя это и политическая книга, я абсолютно уверен, что изложенные в ней убеждения не являются выражением моих личных интересов. Я не вижу причин, по которым общество того типа, который я, очевидно, предпочитаю, давало бы мне какие-то привилегии по сравнению с большинством моих сограждан. В самом деле, как утверждают мои коллеги-социалисты, я как экономист занимал бы гораздо более заметное место в обществе, против которого я выступаю (если, конечно, сумел бы принять их взгляды). Я точно так же уверен, что мое несогласие с этими взглядами не является следствием воспитания, поскольку именно их я придерживался в юном возрасте и именно они заставили меня посвятить себя профессиональным занятиям экономикой. Для тех же, кто, как это теперь принято, готов в любом изложении политической позиции усматривать корыстные мотивы, позволю себе добавить, что у меня есть все причины, чтобы не писать и не публиковать эту книгу. Она, без сомнения, "заденет многих, с кем я хотел бы сохранить дружеские отношения. Из-за нее мне пришлось отложить другую работу, которую я, по большому счету, считаю более важной и чувствую себя к ней лучше подготовленным. Наконец, она повредит восприятию результатов моей в собственном смысле исследовательской деятельности, к которой я чувствую подлинную склонность.

Если, несмотря на это, я все же счел публикацию этой книги своим долгом, то только в силу странной и чреватой непредсказуемыми последствиями ситуации (вряд ли заметной для широкой публики), сложившейся ныне в дискуссиях о будущей экономической политике. Дело в том, что большинство экономистов были в последнее время втянуты в военные разработки и сделались немы благодаря занимаемому ими официальному положению. В результате общественное мнение по этим вопросам формируют сегодня в основном дилетанты, любители ловить рыбку в мутной воде или сбывать по дешевке универсальное средство от всех болезней. В этих обстоятельствах тот, у кого еще есть время для литературной работы, вряд ли имеет право держать про себя опасения, которые, наблюдая современные тенденции, многие разделяют, но не могут высказать. В иных обстоятельствах я бы с радостью предоставил вести спор о национальной политике людям и более авторитетным, и более сведущим в этом деле.

Основные положения этой книги были впервые кратко изложены в статье "Свобода и экономическая система", опубликованной в апреле 1938 г. в журнале "Contemporary Review", а в 1939 г. перепечатанной в расширенном варианте в одной из общественно-политических брошюр, которые выпускало под редакцией проф. Г.Д. Гидеонса издательство Чикагского университета. Я благодарю издателей обеих этих публикаций за разрешение перепечатать из них некоторые отрывки.

Дорога к рабству

Социалистам всех партий

Предисловие

Свобода, в чем бы она ни заключалась, теряется, как правило, постепенно.

Давид Юм

Когда профессионал, занимающийся общественными науками, пишет политическую книгу, его долг - прямо об этом сказать. Это политическая книга, и я не хочу делать вид, что речь идет о чем–то другом, хотя мог бы обозначить ее жанр каким–нибудь более изысканным термином, скажем, социально–философское эссе. Впрочем, каким бы ни было название книги, все, что я в ней пишу, вытекает из моей приверженности определенным фундаментальным ценностям. И мне кажется, что я исполнил и другой свой не менее важный долг, полностью прояснив в самой книге, каковы же те ценности, на которые опираются все высказанные в ней суждения.

К этому остается добавить, что, хотя это и политическая книга, я абсолютно уверен, что изложенные в ней убеждения не являются выражением моих личных интересов. Я не вижу причин, по которым общество того типа, который я очевидно предпочитаю, давало бы мне какие–то привилегии по сравнению с большинством моих сограждан. В самом деле, как утверждают мои коллеги–социалисты, я, как экономист, занимал бы гораздо более заметное место в обществе, против которого я выступаю (если, конечно, сумел бы принять их взгляды). Я точно так же уверен, что мое несогласие с этими взглядами не является следствием воспитания, поскольку именно их я придерживался в юном возрасте и именно они заставили меня посвятить себя профессиональным занятиям экономикой. Для тех же, кто, как это теперь принято, готов в любом изложении политической позиции усматривать корыстные мотивы, позволю себе добавить, что у меня есть все причины, чтобы не писать и не публиковать эту книгу. Она без сомнения заденет многих, с кем я хотел бы сохранить дружеские отношения. Из–за нее мне пришлось отложить другую работу, которую я по большому счету считаю более важной и чувствую себя к ней лучше подготовленным. Наконец, она повредит восприятию результатов моей в собственном смысле исследовательской деятельности, к которой я чувствую подлинную склонность.

Основные положения этой книги были впервые кратко изложены в статье «Свобода и экономическая система», опубликованной в апреле 1938 г. в журнале «Contemporary Review», а в 1939 г. перепечатанной в расширенном варианте в одной из «Общественно–политических брошюр», которые выпускало под редакцией проф. Г. Д. Гидеонса издательство Чикагского университета. Я благодарю издателей обеих этих публикаций за разрешение перепечатать из них некоторые отрывки.

Ф. А. Хайек

Введение

Вольте всего раздражают те исследования, которые вскрывают родословную идей.

Лорд Э к т о н

События современности тем отличаются от событий исторических, что мы не зноем, к чему они ведут. Оглядываясь назад, мы можем понять события прошлого, прослеживая и оценивая их последствия. Но текущая история для нас - не история. Она устремлена в неизвестность, и мы почти никогда не можем сказать, что нас ждет впереди. Все было бы иначе, будь у нас возможность проживать во второй раз одни и те же события, зная заранее, каков будет их результат. Мы бы смотрели тогда на вещи совсем другими глазами, и в том, что ныне едва замечаем, усматривали бы предвестие будущих перемен. Быть может, это и к лучшему, что такой опыт для человека закрыт, что он не ведает законов, которым подчиняется история.

"Дорога к рабству" Фридриха фон Хайека — самая знаменитая книга нобелевского лауреата по экономике 1974 года. Труд был переведен более чем на 20 языков, считается одним из основополагающих по классическому либерализму. Книга оказала огромное влияние на современную мировую политику и экономику, стала основой для идей по отказу от государственного регулирования, мотивировала к возвращению к классической модели конкурентного рынка в Великобритании при и в США при Рональде Рейгане.

Основная идея

Ключевая идея книги "Дорога к рабству" Фридриха фон Хайека заключается в том, что плановое регулирование экономики необратимо ведет к росту социалистической идеологии. А это, в свою очередь, является первым знаковым шагом к тоталитаризму.

По мнению самого Хайека, нацизм и фашизм достигали своего расцвета, став не реакцией на социалистические тенденции, а их неизбежным развитием.

Австрийский философ и экономист был убежден, что отказ от экономических свобод в угоду централизованному планированию и коллективизму ведет к лишению граждан не только экономических, но и основополагающих человеческих свобод. Это он и называл "дорогой к рабству".

Язык этой книги, несмотря на глубокое и сложное содержание, максимально прост, что позволило ее перевести на несколько десятков языков, познакомиться с изложенными в ней идеями смогли жители всей планеты.

Книга начинается с главы "Отвергнутый путь", в которой Хайек приводит свою трактовку последних исторических событий. "Дорога к рабству" была издана в 1944 году, когда мировая война уже подходила к концу. Экономист отмечает, что эта война стала не только военным конфликтом, в который оказались втянуты практически все страны Европы, но и идейной борьбой, происходившей в рамках европейской цивилизации.

В "Дороге к рабству" Фридрих фон Хайек утверждает, что именно отказ от экономических свобод приводит к формированию тоталитаризма. К концу XIX века во всем мире снижалось доверие к что вызывалось стремлением к быстрым переменам, желанием разрушить старый мир для постройки нового.

В главе "Великая утопия" автор описывает, как под знаменем свободы в мире происходит замена либерализма на социализм. Социализм, который Хайек изначально считает тоталитарным течением, стал последней попыткой лидеров Великой Французской революции довести ее до конца, реорганизовав и умышленно установив "духовную власть".

Книга "Дорога к рабству" Фридриха фон Хайека разбита на 15 глав, в каждой из которых заключается какое-то основополагающее утверждение. В главе "Индивидуализм и коллективизм" автор отмечает, что главная беда социалистов — это вера в две несовместимые вещи — организацию и свободу. Сам термин предполагает социальную защищенность населения, равенство и всеобщую справедливость. Но чтобы достичь этого идеала, применяются принципы плановой экономики.

Либерализм же предполагает максимально недопущение монополий, создание мощной законодательной базы, борьбу с коррупцией и мошенничеством, неосведомленностью и злоупотреблениями.

По мнению Хайека, общей для всех социалистов становится ненависть к конкуренции в любом ее проявлении.

Неизбежное планирование

«Является ли планирование неизбежным?» — таким вопросом в названии четвертой главы задается автор. Хайек в «Дороге к рабству» детально пытается разобрать утверждение о том, что из-за развития технологий рынок в конечном счете оказался монополизирован.

Один из ключевых аргументов необходимости планирования заключается в том, что из-за монополизаций остаются только два варианта: либо передать управление производством в руки правительства, либо начать контролировать частные монополии.

По Хайеку, монополии чаще всего возникают из-за тайных соглашений и прямой поддержки крупных государственных чиновников, а не становятся следствием какого-то экономического развития. Устранив эту помеху, можно создать идеальные условия для стимулирования конкуренции.

В книге "Дорога к рабству" Фридрих Август фон Хайек пишет, что единственный выход в таком положении — это децентрализация. Прямое управление должно быть отменено в пользу координации. Максимум это может быть система мер, которая необходима для согласования действий остальных субъектов рынка.

В главе "Планирование и демократия" Хайек отмечает, что коммунизм, системы коллективизма, фашизм различаются только в конечных целях. Общим для них является сознательная организация производственных сил, предназначенных для выполнения определенной задачи. Начиная выстраивать свою работу по определенному плану, важно различать потребности каждого индивида, сводя их в единую систему ценностей, которая подчинена государственной идеи.

В книге "Дорога к рабству" Фридрих Хайек подчеркивает, что свободу уничтожает не диктатура сама по себе, а планирование, которое неизбежно приводит к диктатуре, так как становится необходимым инструментом в обществе масштабного планирования.

"План и закон"

Глава "План и закон" посвящена отличиям, которые существуют между так называемыми "постановлениями по существу дела", которые принимают планирующие органы, и формальным правом. Разница между ними точно такая же, как в правилах дорожного движения и распоряжениях о том, по какому пути двигаться дальше.

В первом варианте они не соотносятся с конкретными людьми и целями, а во втором направлены на конкретных индивидов, призывая их трудиться на заданную цель.

В книге "Дорога к рабству" фон Хайек подчеркивает, что для контроля над целыми народами необходима группа экспертов или фигура некого главнокомандующего, в руках которого вся власть, не связанная с демократическими процедурами. К такому заключению он приходит в главе "Экономический контроль и тоталитаризм".

Потерю свободы выбора он определяет ситуациями, когда граждане вместо конкретного денежного вознаграждения начинают получать общественные должности, отличия и привилегии. Экономическая жизнь оказывается под тотальным контролем, человек теряет возможность сделать хотя бы шаг, не заявляя во всеуслышание о своих целях и намерениях. Вся человеческая жизнь оказывается под контролем. Такую же картину, как в "Дороге к рабству" Ф. Хайека, спустя несколько лет опишет Оруэлл в романе "1984".

"Кто кого?"

Суть главы "Кто кого?" заключается в том, что, потеряв частную собственность, общество лишается свободы. При этом реальные ресурсы оказываются в руках государства или неких влиятельных структур.

Планирование производства государством в конечном счете приводит к тотальному контролю за произведенными ресурсами, отмечает автор, а это значительно ограничивает рыночные отношения. Когда они доходят до критической точки, их становится необходимо распространить до тех пор, пока они не станут всеобъемлющими.

Все это приводит к тому, что индивид лишается работы, становясь зависимым от решения властей, которые за него определяют его место в обществе, где он будет трудиться и как жить. Когда государство принимает на себя такие функции, единственной реальной формой власти остается власть чиновников или бюрократов, то есть тех людей, у которых находится аппарат принуждения.

"Свобода и защищенность"

В этой главе книги "Дорога к рабству" Хайек останавливается на проблеме дисциплины, которая неизбежно встает, когда планированием по отношению к целой нации занимается государство.

Общественным институтом, который иллюстрирует плановое общество, автор называет армию. Сотрудников и их обязанности определяет командование, а если возникает дефицит ресурсов, то все оказываются на голодном пайке. Экономическая защищенность в этой системе гарантирована исключительно военным, но она связана с потерей личной свободы.

"Почему к власти приходят худшие?"

Часть книги "Дорога к рабству", краткое содержание которой приведено в этой статье, озаглавленная этим риторическим вопросом, вызвала наибольший интерес среди читателей.

В этой главе он пытается разобраться с утверждением о том, что тоталитаризм не плох сам по себе, а его портят исторические личности, которые оказываются во главе. В своих доказательствах и размышлениях автор убеждает читателя, что эта форма власти несовместима с ценностями индивида, присущими западным цивилизациям.

Если государство или общество ставятся выше индивида, то его истинными членами остаются только те, чьи интересы совпадают с коллективными. Обязательное условие пребывания диктатора у власти — поиск врага (внутреннего или внешнего) и беспощадная борьба против него.

Там, где встречается высшая цель, где считают, что для ее достижения все средства хороши, не остается этических правил и норм. Жестокость ради исполнения долга оправдывается, коллективисты считают ценности и права отдельной личности помехой для достижения конечного результата. Будучи преданными своему идеалу, они готовы совершать даже аморальные и низкие поступки. Когда сами ценности устанавливает вождь, его подчиненные освобождаются от нравственных убеждений. Единственное, что от них требуется, — это беспрекословно подчиняться.

Их более не пугает грязная работа, выполнение подобных заданий становится путевкой на вершину карьерной лестницы, к настоящей власти. Люди, у которых сохраняются внутренние идеалы, отказываются ее выполнять, на это идут только самые беспринципные.

Хайек относит к таким организациям СД и СС, министерство пропаганды и гестапо в Третьем рейхе, а также подобные службы в и Италии, где от сотрудников в первую очередь требуются жестокость, умение запугивать, следить и обманывать.

"Конец правды"

В главе "Конец правды" Хайек пишет, что для служения единой цели принуждения мало. Нужно, чтобы народ уверовал в важность и необходимость этой цели. Добиться этого можно только с помощью пропаганды. Приходится подменять понятия, потому что убеждать приходится не только в важности самой цели, но и в методах ее достижения.

Значение слов в условиях государственной пропаганды может меняться в зависимости от внешних или внутренних обстоятельств. Критика и сомнения подавляются. Вводится тотальный контроль над информацией, что затрагивает даже абсолютно аполитичные области.

Корни нацизма

Хайек вводит понятие социалистические корни нацизма, демонстрируя, насколько близки друг к другу эти доктрины.

Например, он приводит фразу и работы многих лидеров национал-социализма, которые начинали свою политическую карьеру в качестве марксистов.

Идеальные цели

Хайек утверждает, что в современном обществе человек часто отказывается подчиняться законам рынка. Он даже готов жертвовать своими свободами, только бы получить действенную экономическую защищенность.

Все это приводит к близоруким мерам, которые приносят только вред и ведут к тоталитаризму.

"Каким будет мир после войны?"

Так называется последняя глава этой книги. В преддверии грядущего окончания мировой войны автор отмечает недопустимость формирования наднациональных планирующих органов.

По мнению философа, международное правление может стать прообразом неприкрытой диктатуры, воплотив идеи национал-социализма в самых крупных масштабах. Такая форма приведет к мировой напряженности. Главное — не допустить, чтобы развитые нации начали силой навязывать окружающим свои представления о нравственности. В этом случае они рискуют оказаться в положении, когда им самим придется решаться на безнравственные поступки, заключает автор.

Книга Фридриха Хайека «Дорога к рабству» является в каком-то смысле зеркальным отражением на «Критическую теорию общества» Г. Маркузе, в том смысле, что оба написали книги, которые больше напоминают философские воззрения на возможное развитие общества. Один основываясь на социализме, точнее на марксизме, другой - на либерализме, точнее на трудах знаменитых либералов, таких ка Гамильтон , Джефферсон и пр. И если Маркузе написал очень мудрёную книгу, которая довольно тяжела для понимания, то Хайек написал понятную даже для не специалиста книгу, в которой просто и на примерах рассматривается два центральных вопроса.

Первое, это причина, по которой мечта об эффективности экономического планирования так и останется мечтой и вторая тема, это нацизм-фашизм, как законченная стадия социализма (под социализмом имеется в виду не социалистическая Швеция, а социалистическая Россия с её Госпланом). В каком-то смысле можно сказать, что «Дорога к рабству» описывает симптомы, которые могут, в конечном счете, привести к появлению в стране тоталитаризма под маской «радение за судьбы народа», «сильной руки» и пр. Книга сохраняет актуальность и в наши дни, т.к. социалистические идеи не последовали за коммунизмом, фашизмом и нацизмом на свалку истории или в маргинальную тусовку, а представляют такую же сильную позицию как демократия, либерализм и социал-демократия, а значит, знания к чему может привести попытка построить «рай на земле», создание единой корпорации и пр. достаточно важны и в сегодняшнем мире. Как пишет Хайек, приводя слова Токвиля: «Демократия расширяет сферу индивидуальной свободы, - говорил он в 1848 году, - социализм её ограничивает. Демократия утверждает высочайшую ценность каждого человека, социализм превращает человека в простое средство, в цифру. Демократия и социализм не имеют между собой ничего общего, кроме одного слова: равенство. Но посмотрите, какая разница: если демократия стремится к равенству в свободе, то социализм - к равенству в рабстве и принуждении». Эти слова Токвиля особенно ценны (как и сама книга) для людей которые либо родились, либо жили в социалистической и тоталитарной стране под названием СССР, но которые в отличии он немцев, не смогли или не захотели вытравить из себя и из своего будущего поколения яд второй, а возможно даже и первой, человеконенавистнической идеологии 20 века. Вследствие чего сохраняется возможность впасть повторно в этот кошмар 20 века. Сравнение социализма и фашизма или Гитлеровской Германии и Сталинской СССР не случайны, они и тогда и теперь волнуют умы писателей. И тогда и сейчас можно увидеть множество книг, в которых либо явно, либо косвенно проводятся параллели между двумя этими режимами и двумя личностями. Как точно по этому поводу замечает Хайек, приводя цитату старого друга Ленина (если я не ошибаюсь, то и Ленин в конце своей жизни начал понимать к какому краху приведёт приход Сталина), Макса Истмена: «Сталинизм, - пишет он, - не только не лучше, но хуже фашизма, ибо он гораздо более беспощаден, жесток, несправедлив, аморален, антидемократичен и не может быть оправдан ни надеждами, ни раскаянием» И далее: «Было бы правильно определить его как сверхфашизм». А вот далее фраза Истмена касается непосредственно того о чём пойдёт речь в книге у Хайека «сталинизм - это и есть социализм в том смысле, что он представляет собой неизбежный, хотя и непредвиденный, результат национализации и коллективизации, являющихся составными частями плана перехода к социалистическому обществу». Короче говоря, между фашизмом и коммунизмом так много общество, что как пишет Хайек «преподаватели английских и американских университетов помнят, как в 30-е годы многие студенты, возвращаясь из Европы, не знали твёрдо, коммунисты они или фашисты, но были абсолютно убеждены, что они ненавидят западную либеральную цивилизацию». Как точно! Я бы даже сказал, как поразительно точно и актуально для нашего времени. Этих же студентов можно увидеть и сейчас в преимущественно мусульманских странах и в нынешней России. Очень жаль, что их сейчас достаточно много среди активной части молодёжи, т.к. не понимания таких понятий и функций в жизни общества как «конкуренция», «бизнес», «транснациональные корпорации» и т.д. может серьёзно сказаться на будущем страны. Говорить о том, что неплохо бы всё «отнять и поделить» всегда было просто и легко. Разговаривать о том, как бы построить бизнес, произвести конкурентоспособный товар или услугу - вот что всегда было одновременно и трудным, но и чрезвычайно увлекательным, т.к. это требует не только умения молоть языком и «отнимать и делить» чужое.

Кстати говоря, сам Гитлер придерживался мнения о схожести двух идеологий, не зря в феврале 1941 года Гитлер посчитал целесообразным заявить в одном из публичных выступлений, что «национал-социализм и марксизм в основе своей - одно и то же».

В главе «индивидуализм и коллективизм» Хайек замечает, что претензии, которые справедливо выдвигаются против некоторых капиталистов, довольно часто бывают справедливыми и что улучшение труда работников, контроль над качеством продукции и пр. является таким же необходимым, как усиление конкурентоспособности. И поэтому, не стоит считать, что либерализм полностью отвергает требования рабочих и поэтому, якобы отрицается, что забота о защите рабочего является целиком и полностью прерогативой социалистов. Нет, как пишет Хайек «и хотя такой контроль за методами производства приводит обычно к дополнительным затратам, он может оказаться оправданным. Запрещение применять вредные вещества или требование применять в таких случаях меры предосторожности, ограничение рабочего дня и установление санитарных правил - всё это не может отрицательно повлиять на конкуренцию». И далее: «Законодательство должно быть специально сконструировано для охраны и развития конкуренции». Конечно, подобные посылы со стороны либерала смотрятся довольно диковинно, т.к. мы привыкли ассоциировать либерализм и «большой капитал» как нечто единое целое и поэтому одно не может противоречить интересам другого, но тут-то и скрывается ошибка человека живущего или жившего в социалистической или даже коммунистической стране, т.к. за неимением в стране конкуренции по типу американской или европейской, невозможно увидеть и понять, что поиск и решения проблем, которые тормозят развитие компании (отсутствие конкуренции, например), является чуть ли не главной проблемой для капиталистов. Например, нынешнее положени Windows отчасти связанно с тем, что на рынке отсутствуют сильные конкуренты, а из-за этого развитие ОС тормозится.

Продолжая тему социализма, Хайек пишет о следующей интересной тенденции, которую можно увидеть и в России и в ЕС, а именно «…породить нечто ещё более неприемлемое, не устраивающее ни сторонников планирования, ни либералов, - что-то вроде синдикалистской или «корпоративной» формы организации экономики, при которой конкуренция более или менее подавляется, но планирование оказывается в руках у независимых монополий, контролирующих отдельные отрасли». В России такими образованиями являются: Агентство по страхованию вкладов, Внешэкономбанк, Российская корпорация нанотехнологий, Фонд содействия реформированию жилищно-коммунального хозяйства, Государственная корпорация по строительству олимпийских объектов и развитию города Сочи как горноклиматического курорта, «Ростехнологии», «Росатом». О качестве подобных организаций можно прочесть в СМИ, в которых постоянно всплывают коррупционные случаи, а также комментарии многочисленных экспертов о слабой эффективности подобных кампаний. Примеров можно проводить ещё огромное количество, т.к. конкуренция не та вещь, которая может развиваться в искусственно созданном террариуме, ибо как пишет Хайек «это неизбежный результат, к которому придут люди, объединённые ненавистью к конкуренции (это прямой намёк на Маркузе с его нескрываемой ненавистью к конкуренции), но не согласные по всем остальным вопросам». Что собственно мы можем наблюдать воочию.

То, что писал Хайек о монополиях относится преимущественно к частным монополиям, поэтому когда монополизм докажет на практике свою неэффективность, т.к. когда в прессе начнут появляться одни за другими статьи «экспертов», «трудящихся», «народа» о неэффективности монополий (действительном и вымышленном), то как продолжает Хайек «придётся либо возвращаться к конкуренции, либо переходить к государственному контролю над деятельностью монополий, который может стать эффективным лишь при условии, что он буде всё более и более полным и детальным». Фактически, это целиком и полностью описание того перехода (или передела) в экономической сфере в РФ который осуществлялся с начала 90-х (первая фаза) и 2000-х (вторая фаза). Когда одни неэффективные менеджеры (Гусинский и Березовский и пр.) были заменены (силой) на других, точно таких же, но уже государственных менеджеров.

В главе «является ли планирование неизбежным» Хайек описывает идею, которая была популярна в начале 20 века, что «всякий технический замысел или идеал может быть воплощён в сравнительно короткое время, если на это будут направлены все силы человечества». И действительно, если с помощью планирования организовать всё так, чтобы на какую-то сферу выделялось максимально возможное количество ресурсов (точнее все ресурсы), а на остальные области - ничего, то можно обогнать все страны по техническому и иному развитию в какой-то одной конкретной сфере. Это мысль настолько проста и притягательна, однако, она полностью не реалистична в практическом плане. О чём собственно пишет не только Хайек, но и все автора учебников и книг по экономике. Это проблема «верховного судьи», который знает, что истинно важно, а что нет, является центральной иллюзией. Его отсутствие, т.е. невозможность со 100% точностью описать, что важно для всех людей, а что нет, а также невозможность учесть бесконечное многообразие вкусов и предпочтений (и мнений) и ведёт планирование, к тому, что, как форма «рая на земле», является и будет в ближайшее время являться, лишь фантомом.

О проблеме планирования и как следствие появления тоталитаризма, Хайек пишет следующее: «Если же наши экономические действия окажутся под контролем, то мы не сможем сделать и шага, не заявляя о своих намерениях и целях. Но, заявив о намерениях, надо ещё доказать их правомерность, чтобы получить санкцию у властей. Таким образом, под контролем оказывается вся наша жизнь». Это как с выездными визами в СССР, когда чтобы получить выездную визу, нужно было пройти собеседование, на котором один из любимейших вопросов был «А вы уже свою страну всю проехали, что вам хочется теперь посмотреть ГДР?». Из политической теории мы знаем следующее определение: «Демократия - разрешено всё, что не запрещено; Авторитаризм - разрешено всё кроме политики; Тоталитаризм - запрещено всё, что не разрешено властями» даёт нам право предположить, что такое экономическое планирование должно обязательно вылиться, в конце концов, в тоталитаризм. Эти определения из политологии хорошо согласуются со следующим высказыванием Хайека, которое собственно подтверждает точность определений: «И то, что мы сможем получить, будет зависеть не от наших желаний, а от чьих-то представлений о том, какими они должны быть. И поскольку власти смогут пресекать любые попытки уклониться от директивного курса в производственной сфере, они смогут контролировать наши доходы не свободно, а по разнарядке».

Другой проблемой планирования является то, что «человек с необычной характеристикой или с необычным характером не может устроиться на работу, даже если работодатель лично готов его взять». Это связанно с тем, что всё надлежит стандартизировать, ибо не может человек или группа людей продумать все вариации, поэтому будут и такие «издержки». А из этого заключает Хайек «условия всюду будут созданы одни и те же, как в любой большой организации, и даже хуже, поскольку некуда будет уйти». Именно эту опасность в своё время описал Хаксли в книге «Возвращение в новый дивный мир», в которой он писал о новом типе тоталитаризма, ещё худшем типе, где всё и все стандартизированы и всё механистично, где люди - это не личности, а роботы.

Что касается альтернативы планированию, то Хайек предлагал следующую: «распределение благ, подчинённое воле небольшой группы людей, и распределение, зависящее частично от способностей и предприимчивости конкретного человека, а частично от непредвиденных обстоятельств». Собственно такой тип распределения благ существует в США и некоторых странах Запада. Эффективность можно наблюдать по количеству корпораций с мировым именем (с объёмами прибыли за год).

Интересную мысль пишет Хайек, приводя цитату старого коммуниста Истмэна насчёт ещё одной вещи, с которой социалисты непрерывно борются (к счастью по большей части безуспешно), это частная собственность. Вот какую фразу Истмэна приводит

«Для меня теперь стало очевидно - хотя к этому выводу я шёл очень медленно, - что институт частной собственности является одним из основных факторов, обеспечивший людям те относительные свободы и равенства, которые Маркс думал расширить беспредельно, упразднив этот институт. Удивительно, что Маркс был первый, кто это понял. Именно он, оглядываясь назад, сообщил нам, что развитие частнособственнического капитализма с его свободным рынком подготовило развитие всех наших демократических свобод. Но, глядя вперёд, он ни разу не задался вопросом, что если это так, то не исчезнут ли эти свободы с упразднением свободного рынка».

Вообще, это удивительно, что Маркс и другие его последователи не обратили внимание на то, что человек по своей природе не только социальное существо, но и индивидуальное, которому присуще склонность к собственечеству. Задайся бы он вопросом: «Согласен ли я делить жену с соседом или какой-то домашний предмет со всеми соседними домами?» - то сразу бы стало ясно, что институт собственности существует почти столько же, сколько существует современный человек. Поэтому пытаться ликвидировать институт собственности, это всё равно, что бороться с человеческими наклонностями, дарованными им от природы. Вся история показала, что это полностью проигрышный вариант. Странно, что социалисты того времени этого не понимали. Ну, или, по крайней мере, я не слышал, чтобы они их жёны были общими.

Проблемой планирования может стать известная фраза Ленина «кто кого?», которая «в первые годы советской власти выражала главную проблему социалистического общества», а именно, «кто планирует и выполняет план? Кто руководит и кто подчиняется? Кто устанавливает нормы жизни для других, и кто живёт так, как ему велено жить? Всё это может решать только верховная власть». Это нерадостный вывод, который незримо присутствует на каждой странице «Дороги к рабству» говорит нам о том, что «борьба бульдогов под ковром» - как точно заметил про передел власти в СССР Черчилль - станет неотъемлемой нормой в странах с планируемой экономикой (а значит и планируемой жизнью). В этой жизни, не тот человек получает славу, деньги и власть, а тот, кто как пишет Хайек, а точнее то предсказание, написанное одним английским политическим мыслителем 19 века - «путь к преуспеванию и почёту пролегает только через коридоры власти». Это вторая точная фраза о том, что мы и сейчас можем наблюдать в России, когда все крупные сделки совершаются только с согласия Кремля.

Кажется странным, что нынешние социалисты не помнят обо всех фиаско своих предшественников, но ещё более удивляет в молодых социалистах, это то, что «социалисты сами первыми признали, что задачи, которые они перед собой ставят, требуют единого мировоззрения, единой системы ценностей». И если в капиталистических США Генри Форд мог сказать свою знаменитую фразу: «Вы можете купить «Форд» любого цвета — при условии, что он будет черным», а через какое-то время рынок сделал точно противоположенное и предлагал тот же Форд, но уже любого цвета, то в социалистической стране такого изменения не могло бы произойти из-за «плана» согласно которому «эффективней» производить только автомобили Форд и только чёрного цвета. Изменить или внести поправки в план мог бы только очень влиятельный человек, а вследствие повальной монополизации такое невозможно, т.к. это бы привело бы к повышению издержек, что отвергается планом уже с порога.

Очень часто подобные воззрения социалистов можно наблюдать и в Гитлеровской Германии и в коммунистических странах. Как пишет Хайек о политических партиях: «Идея политической партии, охватывающей все стороны существования человека - от колыбели до могилы, руководящей всеми его взглядами и готовой превратить решительно любую проблему в вопрос партийной идеологии, - эта идея тоже была осуществлена социалистами».

Нужно понимать, что без этого нельзя, ибо если запустил машину стандартизации и планирования, то нужно начинать с детства (вспомним, чем заканчивается знаменитый фильм «Убить Дракона»), иначе люди начнут требовать Форд не чёрного цвета. «Вовсе не фашисты, а социалисты стали собирать детей, начиная с самого нежного возраста, в политические организации, чтобы воспитывать их как настоящих пролетариев. И не фашисты, а социалисты первыми придумали организовать спортивные занятия, игры и экскурсии в рамках деятельности партийных клубов, чтобы изолировать своих членов от чуждых влияний. Социалисты первыми настояли, чтобы члены партий приветствовали друг друга и обращались друг к другу, используя специальные формулы. И они же, насаждая свои «ячейки» и осуществляя контроль за частной жизнью, создали прототип тоталитарных партий. «Балилла» и «Гитлерюгент», «Дополаворо» и «Крафт дурх Фройде», униформа и военизированные «штурмовые отряды» не более чем повторение того, что уже задолго до этого было изобретено социалистами». И главное, как актуально! А кто-то ещё спрашивает, зачем Кремль создаёт молодёжные про-властные организации. Да всё для того же.

После этого не приходится удивляться, почему Фрейд и его ученики на Западе и российские психологи в Советской России были признаны опасными для общества, а их организации были закрыты, из-за чего Фрейд едва не попал в руки нацистских силовиков, а российское психоаналитическое сообщество покинуло СССР. Действительно, как Фрейд мог вписаться в этот «новой чудный райский мир социалистов-фашистов»?

Интересно, что Хайек замечает то, что социалисты со временем перестали видеть землю под ногами, совершенно оторвались от реальности, т.к. страны развивались, благосостояние население улучшалось, а вместе с тем улучшались способы производства, для чего уже требовался не просто рабочий, а квалифицированный рабочий. Как пишет Хайек: «Социализм всегда рассчитывал на быстрое исчезновение старого среднего класса и совершенно проглядел возникновение нового среднего класса - бесчисленной армии конторских служащих и машинисток, администраторов и учителей, торговцев и мелких чиновников, а также представителей низших разрядов различных профессий». Наши российские коммунисты и социалисты слово в слово повторяют эти написанные Хайеком страницы. Они также говорят о том, что говорили их коллеги в начале 20 века, с той лишь разницей, что на дворе уже не 20 век, а 21.

В главе «Почему к власти приходят худшие», Хайек замечает «Но ни один социалист не задумывается всерьёз над проблемой равномерного распределения доходов с капитала (и самих капитальных ресурсов) между всеми народами мира». Действительно, почему нужно ограничиваться рамками только страны, а не расширить их на весь мир? Ведь сами социалисты говорят о своей приверженности интернационализма, но как замечает Хайек «как только дело доходит до его практического применения, будь то в России или Германии, он оборачивается оголтелым национализмом». На основе выводов Фрейда и Фромма можно предположить, что «интернационализм» социалистов только маска, действительная же установка такая же, как у всех групп, о которых писал Фрейд: «В сущности, ведь каждая религия является такой религией любви по отношению ко всем, к ней принадлежащим, и каждая религия склонна быть жёсткой и нетерпимой к тем, кто к ней не принадлежит». Имеется в виду, что все группы поддерживаются благодаря либидозной связи между собой всеми и лидером, и агрессивным (нетерпимым) по отношению к другим таким же группам. Это же пишет и Хайек: «Одним из наиболее важных является то обстоятельство, что стремление отождествлять себя с группой чаще всего возникает у индивида вследствие чувства собственной неполноценности, а в таком случае принадлежность к группе должна позволить ему ощутить превосходство над окружающими людьми, которые в группу не входят». Или говоря словами Э. Фромма: замкнуться в своей «расистско-национально-религиозной материнской связи».

О качестве людского ресурса можно судить ещё и потому, что как уже говорилось выше, «в тоталитарных государстве путь к высокому положению ведёт именно через эти организации». К «этим» организациям, к этой кузнице кадров, Хайек говорит следующее: «Ведь ни гестапо, ни администрация концлагеря, ни Министерство пропаганды, ни СД, ни СС (как и аналогичные службы, в Италии или в Советском Союзе) не являются подходящим местом для упражнения в гуманизме». Получается страшная картина того, кто управляет плановой экономикой, кто получает огромную власть.

Конечно, маска «интернационализма» не единственная присущая социализму вещь. Как пишет Хайек далее «самый простой и эффективный приём - использовать старые слова в новых значениях». Это то, что писал Оруэлл в своем самом знаменитом романе «1984»: «Свобода - это рабство, Война - это мир, Правда - это ложь». Хайек точно понял эту отличительную особенность тоталитарных режимов. Вот что он пишет: «И это становится одной из наиболее характерных особенностей интеллектуального климата тоталитаризма, сбивающей с толку внешних наблюдателей: извращение языка, смещение значений слов, выражающих идеалы режима… Больше всего страдает, конечно, слово «свобода», которое в тоталитарных странах используется столь же часто, как в либеральных». Как точно замечает Питер Друкер, «чем меньше действительной свободы, тем больше разговоров о «новой свободе». Россия не далеко ушла, что наглядно показывают такие примеры как фразы руководства страны об «суверенной демократии» или «контртеррористической операции на Северном Кавказе». Но лучше всего получилось у министра культуры РФ Миндинский. Когда ему задали вопрос о том, как назвать то, что сделал СССР после окончания Второй мировой войны со странами Восточной Европы, господин Мединский ответил: «Это было инкорпорирование». Блистательно. Просто блистательно.

В контексте психологии масс интересным является следующее замечание, которое подтверждает слова Фрейда о том, что «Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у неё в непоколебимую уверенность, зерно антипатии - в дикую ненависть». «Когда работа идёт, всякое публичное выражение сомнений или опасений, что план не удастся выполнить, расценивается как проявление нелояльности и даже неблагонадёжности, поскольку это может отрицательно повлиять на настроение и работоспособность других рабочих» (это слова Уэббы, описывающие «типичную для любого предприятия в России ситуацию», которые приводит Хайек). Это значит, что жизнь государства и общество находится в перманентном состоянии войны: «От людей будут скрывать всё, что может вызвать сомнения в мудрости правительства или породить к нему недоверие». Так о каком вменяемом планировании может идти речь, хочет спросить. Это тупик.

В такой ситуации, тотальный контроль и усиление агрессивных тенденций по отношению к «чужим» логично усиливается и распространяется на все сферы жизни человека. Цензуре поддаются даже темы, которые прямо не связанны ни с политикой, ни с плановой экономикой. Как точно замечает Хайек: «В конечной счёте не так уж важно, отвергается ли теория относительности потому, что она принадлежит к числу «семитских происков, подрывающих основы христианской и нордической физики», или потому, - продолжает Хайек, - что «противоречит основам марксизма и диалектического материализма». Также не имеет большого значения, продиктованы ли нападки на некоторые теоремы из области математической статистики тем, что они «являются частью классовой борьбы на переднем крае идеологического фронта и проявление их обусловлено исторической ролью математики как служанки буржуазии», или же вся эта область целиком отрицается на том основании, что «в ней отсутствуют гарантии, что она будет служить интересам народа». И далее: «По свидетельству Уэббов, журнал «За марксистско-ленинское естествознание» пестрит заголовками типа «За партийность в математики» или «За марксистко-ленинское учения в хирургии»». А «лауреат Нобелевской премии Ленард - подытожил труд всей жизни в издании «Немецкая физика в четырёх томах»!

Хайек объясняет такое вмешательство властей в науку тем, что «осуждение любой деятельности, не имеющей очевидной практической цели, соответствует самому духу тоталитаризма. Наука для науки или искусство для искусства равно ненавистны нацистам, нашим интеллектуалам-социалистам и коммунистам». Поэтому не следует удивляться появлению таких лозунгов как: «Мы должны раз и навсегда покончить с нейтральностью шахмат и бесповоротно осудить формулу «шахматы для шахмат», как и «искусство для искусства». Чтобы подытожить всё сказанное, Хайек прибегает к знаменитой фразе нацистского министра юстиций, которая максимально полно отражает суть сего выше сказанного: «Служу ли я национал-социализму?». В таком мире «истина» превращается в ничего не значащее слово, которое, как и «правда» употребляется для служения режиму. Да и сама жизнь, становится чем-то совсем другим.

Как известно, «нападение - лучшая форма защиты» и поэтому, как пишет Хайек «они заявляют, что в существующем обществе нет реальной свободы мысли, потому что вкусы и мнения формируются пропагандой, рекламой, модой, образом жизни высшего класса и другими условиями, заставляющими мышление двигаться по проторенным дорожкам». Это высказывание было актуально тогда, это высказывание актуально и сейчас, когда новые правители начинают по сто пятому кругу рассказывать о том, что у них на Западе «нет ни свободы прессы, ни честных выборов, ни отсутствия коррупции». Реклама же и маркетологи, с помощью левацкой литературы типа библии антиглобалистов « No Logo » и других леваков, пытаются в очередной раз вдолбить в голову народа, что у них там намного хуже и лживей обстоят дела. Кажется, что нельзя «войти в одну воду дважды», но, похоже, в нашем случаи имеют место грабли, а их, как известно много не бывает. В этом контексте интересным заслуживает также ныне модная тенденция, поиска «пятой колонны». Вот что пишет по этому поводу Хайек: «Представители западной цивилизации в Германии - немецкие либералы - это «незримая английская армия, оставленная Наполеоном на немецкой земле после битвы при Йене». Это точь в точь, что сейчас говорят про «российских либералов», которые есть чуть ли не предатели родины, работающие на деньги США.

В заключении стоит добавить последнее высказывание Хайека, которое подводит итог, черту под всем трудом. Это то, что «мы подчиняемся либо безличным законам рынка, либо диктатуре какой-то группы лиц; третьей возможности нет». Как показал опыт истории и как правильно писал Хайек, попытка планирования экономики, огосударствление или монополизм, всегда приводит, в конечном счете, к тоталитаризму. Хайек лишь показал причины и обозначил некоторые симптомы надвигающегося тоталитаризма, которые чаще всего, бывают сначала, лишь дорогой в социализм.

Книга Хайека «Дорога к рабству» стоит читать сразу после или перед другой значимой книгой марксиста Маркузе «Критическая теория общества». Возможно, если бы Маркузе писал бы более понятно и скорректировал свои выводы после крушения мифа о социалистическом рае, возможно обе эти книги были бы очень полезными для расширения кругозора.

Дорога к рабству

Предисловие к репринтному изданию 1976 года

С этой книги, написанной на досуге в 1940–1943 годах, когда я по большей части занимался проблемами чистой экономической теории, неожиданно для меня самого началась моя более чем тридцатилетняя работа в новой области. Первая попытка найти новое направление была вызвана моим раздражением по поводу абсолютно неверной интерпретации нацистского движения в британских «прогрессивных» кругах. Это раздражение принудило меня написать записку тогдашнему директору Лондонской школы экономики сэру Уильяму Бевериджу, а затем статью для Contemporary Review за 1938 год, которую я по просьбе профессора Гарри Д. Гидеонса дополнил для публикации в его Public Policy Pamphlets и которую с большой неохотой (обнаружив, что все мои более компетентные британские коллеги заняты ходом военных действий) я наконец превратил в этот трактат. Несмотря на совершенно неожиданный успех «Дороги к рабству» (а не планировавшееся сначала американское издание имело еще больший успех, чем британское), я долго не был ею доволен. Хотя в самом начале книги честно сказано, что она носит политический характер, мои коллеги по общественным наукам сумели внушить мне ощущение, что я занимаюсь не тем, чем следует, и меня самого смущало, достаточно ли у меня компетенции, чтобы выходить за границы экономики в техническом смысле слова. Не буду здесь говорить ни о том, какую ярость вызвала моя книга в определенных кругах, ни о весьма любопытной разнице между тем, как ее приняли в Великобритании и Соединенных Штатах, – я писал об этом пару десятилетий назад в «Предисловии к первому американскому карманному изданию». Только для того, чтобы дать представление о распространенной реакции, упомяну случай, когда один хорошо известный философ, чье имя останется неназванным, написал другому философу письмо, в котором упрекал его за похвалы этой скандальной книге, которую он сам, «конечно же, не читал!». Хотя я приложил немало усилий, чтобы оставаться в рамках собственно экономики, я не мог избавиться от мысли, что вопросы, которые я столь неосмотрительно поднял, сложнее и важнее, чем вопросы экономической теории, и сказанное в первоначальном варианте моей работы нуждается в прояснении и доработке. Когда я писал эту книгу, я далеко не в достаточной мере освободился от предрассудков и предубеждений, правящих общественным мнением, и в еще меньшей степени умел избегать обыкновенного смешения терминов и понятий – того, к чему я впоследствии стал относиться очень внимательно. Предпринятое мной обсуждение последствий социальной политики, разумеется, не может быть полным без адекватного рассмотрения требований и возможностей правильно организованного рыночного порядка. Именно последней проблеме посвящены мои дальнейшие штудии в этой области. Первым результатом моих усилий объяснить порядок свободы стало большое исследование «Основной закон свободы» (Constitution of Liberty, 1960), в котором я попытался существенно переформулировать и более последовательно выразить классические доктрины либерализма XIX столетия. Понимание того, что такая переформулировка оставляет без ответа целый ряд важных вопросов, побудила меня дать на них собственные ответы в трехтомном труде «Право, законодательство и свобода» (Law, Legislation and Liberty), первый том которого увидел свет в 1973 году.

Как мне представляется, за последние двадцать лет мне удалось немало узнать о проблемах, затронутых в этой книге, хотя за это время я ее, кажется, даже не перечитывал. Перечитав ее сейчас, чтобы написать это предисловие, я впервые ощутил, что я не только не стесняюсь ее, но, напротив, горд ею – не в последнюю очередь за открытия, позволившие мне посвятить ее «социалистам всех партий». Действительно, хотя за это время я прочел немало того, о чем не знал, когда писал ее, теперь я часто удивляюсь, как многое из понятого еще тогда, в самом начале пути, подтвердилось дальнейшими исследованиями. И хотя более поздние мои работы окажутся, смею надеяться, более полезными профессионалам, я готов без колебаний рекомендовать эту старую книгу широкому читателю, который хочет иметь простое, не перегруженное техническими деталями введение в проблему, которая, по моему убеждению, до сих пор остается одной из самых насущных и до сих пор ожидает своего решения.

Читатель, вероятно, спросит, означает ли сказанное, что я по-прежнему готов отстаивать все основные выводы этой книги, и ответ на это будет в целом положительный. Наиболее существенная оговорка, которую следует сделать, такова: за истекшее время изменилась терминология, и поэтому многое из того, что здесь сказано, может быть понято неверно. В то время, когда я писал «Дорогу к рабству», социализм однозначно понимался как национализация средств производства и централизованное экономическое планирование, которое благодаря национализации становится возможным и необходимым. В этом смысле нынешняя Швеция, например, организована гораздо менее социалистически, чем Великобритания или Австрия, хотя принято считать, что Швеция – страна гораздо более социалистическая. Это произошло потому, что под социализмом стали понимать прежде всего широкое перераспределение доходов с помощью налогообложения и институтов «государства всеобщего благосостояния». В условиях такой разновидности социализма явления, обсуждаемые в этой книге, протекают медленнее, не столь прямолинейно и не выражаются в полной мере. Я считаю, что в конечном итоге это приведет к тем же самым результатам, хотя сами процессы будут не совсем такими, как описано в моей книге.

Мне часто приписывают вывод, что любое движение к социализму с необходимостью ведет к тоталитаризму. Хотя такая опасность существует, идея книги не в этом. Ее главная мысль состоит в том, что если мы не пересмотрим принципы нашей политики, мы столкнемся с самыми неприятными последствиями, которые вовсе не были целью для большинства сторонников этой политики.

В чем, как мне сегодня представляется, я был неправ, так это в недооценке опыта коммунизма в России. Наверное, этот недостаток можно было бы простить, учитывая, что в те годы, когда я это писал, Россия была нашим союзником в войне, и я еще не совсем избавился от обычных для того времени интервенционистских предубеждений, а потому позволил себе сделать немало уступок – на мой сегодняшний взгляд, неоправданных. И я, конечно, не вполне осознавал, насколько плохо обстоят дела во многих отношениях. Я, например, считал риторическим вопрос, который задавал на с. 98: если «Гитлер получил неограниченную власть строго конституционным путем <…> решится ли кто-нибудь на этом основании утверждать, что в Германии до сих пор существует правозаконность?» Однако позже обнаружилось, что именно это утверждают профессоры Ганс Кельсен и Гарольд Дж. Ласки, а вслед за этими влиятельными авторами – другие социалистические юристы и политологи. Как бы то ни было, дальнейшее исследование современных интеллектуальных течений и современных институций лишь усилило мои опасения и тревоги. А влияние социалистических идей вкупе с наивной верой в благие намерения тех, в чьих руках сосредоточивается тоталитарная власть, значительно возросла с тех пор, как я написал «Дорогу к рабству».

Долгое время мне было досадно, что работа, которую я считал памфлетом на злобу дня, пользуется более широкой известностью, чем мои собственно научные труды. Однако, глядя на написанное через призму дальнейших штудий, посвященных проблемам, поднятым более тридцати лет назад, я больше не чувствую досады. Хотя в этой книге я многого не смог убедительно продемонстрировать, она представляла собой искреннюю попытку найти истину, и, как я думаю, мне удалось сделать какие-то открытия, которые пригодятся даже тем, кто со мной не согласен и помогут им избежать серьезных опасностей.